НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - Страница 273

273

Коротко инструктирую о том, чтоб заботились о своей безопасности. Они вооружены - у каждой и у каждого есть по пистолету, но признаются, что сами не пользовались, знания сугубо теоретические. Надо будет потом попросить Николаича и того же майора - чтоб в плане ответной любезности научили медперсонал пользоваться оружием. Времена, когда медики пользовались неприкосновенностью - закончились уже давно. Я уж не говорю про уголовников - раньше лепилу обидеть было реально западло, нынче - взятие медиков в заложники уже привычно. Но и вроде как патентованные военные стали вести себя совсем не по кодексу чести - наши, обжегшись на европейском отношении оккупантов к лекарям в Великую Отечественную, сделали выводы - уже в середине войны каждый медсанбат старался сформировать у себя отделение санитаров из толковых бойцов (подбирали обстрелянных - из поступивших раненых) и всеми правдами и неправдами удерживал их у себя, а заодно разживался неучтенкой - в первую очередь автоматическим оружием, на что начальство смотрело даже не сквозь пальцы - а вообще глаза ладошками закрывало.

Доходило до того, что в медсанбатах были даже противотанковые пушки и несколько раз в конце войны медсанбатовские сами подбивали танки и бронетранспортеры немцев и венгров, прорвавшихся в тылы, или пробивавшихся из окружений…

А если кто что скажет насчет того, что это нарушение правил войны и тырыпыры про Красный Крест - тому можно просто напомнить, что больше 200 госпиталей и медсанбатов были вырезаны и расстреляны в первой половине войны - когда они еще рассчитывали на то, что наш противник - нормальные люди и были безоружны…

Братца и Филю подбираем там, где я и предположил - на форте Александр Первый. Черт, хотелось давно тут побывать, читал про этот форт много, а видел только издалека.

Интересная история этого форта была. Когда его строили - он уже устарел, потому как гладкоствольные пушки уступили место нарезным орудиям. Да и защищал он внутренний рейд Кронштадта, а дотуда добраться противнику было очень непросто.

Потому и поместили в небольшом, в плане похожем на почку форте (если уж продолжать сравнивать с анатомией) чумную лабораторию. Чума сильно напугала человечество и производство противочумной вакцины было делом очень важным. Вот и содержали там лошадей - для получения сыворотки, проводили эксперименты и много чего успели. А что такое чума - видно было по истории болезни Выжникевича - заведующий Особой противочумной лабораторией Института экспериментальной медицины, Владислав Иванович ТурчиновичВыжникевич заболел 3 января 1904 и умер 6 января 1904, за три дня сгорел от легочной чумы.

По тем временам - первоклассно оборудованная лаборатория со строгим режимом и своим крематорием, в котором сжигали все - вплоть до мусора и конского навоза - из лаборатории в мир выходила только вакцина…

И даже пароходик, обеспечивавший связь с Кронштадтом, носил гордое название «Микроб».

Эх, вот будет свободное время - обязательно сюда напрошусь - интересно тут походить. Нет, конечно, похожее видеть доводилось - известный форт Байярд - такой же, только поменьше. И в Англии такие же есть, и в Америке… Их еще называли «каменные линкоры» - действительно на корпус корабля похоже и орудия ярусами ставились…

От всего этого отвлекает братец, залезающий в салон. Кивает и говорит:

- Направление - завод? Помощь беженцам? Медикаменты - наличие?

- Окстись, братец! Тут нет Мутабора, все живые.

- Тьфу. Черт! Момент. Перестройка.

- Как тут устроились?

- Есть тут помещение с печкой. И отчаянный дед - вроде как он бывший лоцман. Согласился остаться, а Мутабор - как собеседник, деда вполне устраивает.

- Извините, Мутабор - это - тот самый морф? Про которого сегодня говорили?

- Он самый - отвечает за нас Филя, достаточно плотоядно посмотрев на спросившую медсестричку. Ну да, в его вкусе. Полненькая, светленькая. Самое то. И - главное - смотрит восхищенными круглыми глазами.

- Ой, как интересно!

Я уже собираюсь открыть рот для честного заявления вроде как «ничего интересного, он просто инвалид с изменением еще и обменных процессов», но вижу весьма выразительный взгляд Фили и решаю воздержаться.

Водолаз элегантно и бесцеремонно впихивается рядом с медсестричкой и начинает заливать.

- Как устроились? - спрашиваю братца.

- Нормально. К слову мясо очень к месту пришлось, не забудь теткам спасибо сказать.

- Слушай, а с чего морф вдруг согласился ехать? То упиралсяупирался, а потом вдруг как щелкнуло.

- Да сам не пойму.

- А может изза того, что стайное животное, человекто?

- И?

- Ну. Мы его так уговаривали, что он почувствовал себя, скажем не лабораторным животным, а своим? Так, скажем, обрел компанию?

- Ага. Наша рота - дружная семья. Помоему - плетешь не ту святую. Скорее посчитал, что надоест нам его убеждать - ктонибудь из политически неграмотных и пальнет. Может, посчитал, что так он будет в большей безопасности. Если в нем будет постоянная надобность, не припомнят художеств под руководством ныне беспокойного вивисектора.

- А может обещанное тобой руководительское кресло соблазнило?

- Кто знает. Тебя кормили?

- Сожрал пару бутербродов на ходу.

- А про меня забыл, а? Бутерброды с сыром были?

- Гм…

- Ясно. Забыл. Родственничек!

Братец поворачивается к нашим спутникам.

- Месье, мадам и мадемуазель! Я же не манж ну не все сис жур, но жрать хочется как из пушки. Может, кто удружить голодному, заброшенному всеми лекарю? Найдется ли у вас капля сострадания или на худой конец холодная котлета за пазухой?

273