НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - Страница 248

К оглавлению

248

- Доктор готовность. Медикаменты недостаток.

- Ситуация. Мутабор надобность месть. Подтверждение?

Мутабор напрягается, потом старательно выдает, мутно глядя на незнакомцев:

- Бодберршешииие.

- Доктор группа надобность информация. Информация содержание убл… вивисектор. Понимание?

- Бодберршешииие.

- Резюме. Необходимость получение информации.

- Ххеррння!

Незнакомые офицеры и ухом не ведут, словно всю жизнь сидели в яме с морфом и слушали его речи. А вот мне както неуютно.

- Доктора на выход! Скорее, времени мало!

С облегчением, но стараясь не показать этого, обращаюсь к Старшому:

- Разрешение?

Старшой кивает. Встаю и замечаю, что Мутабор напрягся и зашипел.

- Спокойствие! Доктор надобность Мутабор конец атака. Группа надобность доктор медикаменты начало. Беженцы нужда помощь медицина. Спокойствие! - Николаич и впрямь производит человека, знающего, что говорит. Так же спокойно он продолжает:

- Следователи доктор надобность?

- Что? А, нет, пока не нужен. - отвечает один из офицеров.

Мутабор шипит.

- Да, конечно… надобность доктор пока нет… отрицание. Хотя… Доктор боль вызывание умение?

- Подтверждение.

- Пример?

- Невралгия тройничный нерв вызывание. Эээ… Веточки выход череп. Отсутствие проблемы.

Мутабор хмыкает. Черт его знает, что он своим хмыком выразил. Но вроде както расслабился.

- Надобность вызова невралгии - вызов по рации.

Николаич кивает мне, ступай дескать, разберутся.

Киваю в ответ и дергаю к беженцам. На бегу отмечаю, что хоть и пропала большая часть нашей техники - а толпа вроде еще больше стала. Костры палят. Поспеваю одновременно с транспортом - пустые маталыги урча выкатываются изза домиков.

Работы прорва, как и ожидал - большая часть беженцев ознобилась, вымотана до последнего предела, часть ранена и практически у всех явные признаки обезвоживания - складка кожи, взятая пальцами, не сразу меняет форму. Секундудве расправляется. Так, навскидку - еще не страшно. Вторая степень обезвоживания. Слизистые сухие, у некоторых - судороги, что хуже. Но не вижу ни одного ребенка, а они вроде ж были.

Транспорт тут же набивается людьми, кто покрепче, подсаживаются на броню.

Колонна укатывает, а спасенныхто как не убавилось. Откудато ребята таскают в разношерстных ведрах и кастрюлях воду, стараются хоть немного подогреть на костре, но она выпивается куда быстрее… Одна радость, что беженцы так вымотались, что большая часть из них сидит апатично. Какието они сонные. Но оживляются при виде воды. Ненадолго, правда. Часть плачет. Но тоже както тихо, обессиленно.

Наконец, кроме догорающих костерков и загаженного наста, не остается ничего. Отправлены последние и о своем начальнике я думаю без злорадства - там у него завал.

Подходит осунувшаяся серая Надежда. Через силу улыбается.

- И где ж это вас носило?

- Ох, не спрашивайте, Надежда Николаевна. Что у вас там произошло?

- Гордыня и самонадеянность… Один из смертных грехов. Давайте присядем, а? Ноги не держат. А вы и вправду с морфом ручным заявились? И языка взяли?

Извечное женское любопытство както подбадривает ее. Даже глаза заблестели.

- Ну, по правде, это меня взяли. Морф ни черта не ручной, сам себе на уме. Ум, кстати, сохранился частью. Языка вроде как сейчас допрашивают. Но это потом расскажу. Что с вами случилосьто?

- Мы за вами вернулись. Тут нас полкан и припахал. Пока вас искали - началось. Хочешь - не хочешь, а пришлось присоединиться. Ребята хотели слинять под шумок, но я отговорила - думала же, что вы там гдето, да и раненые вполне могли появиться - стрелятьто по нам стреляли.

Правда недолго - там этот бешеный майор из своей пушки раздолбал все, да и из крупняков добавили. Что ему подозрительным показалось, то и снес, так что стрелять по нам перестали очень скоро.

- А чего автоматчики палили?

- Да сдуру и для куража. Целей для них не было. Стенку - забор то есть, повалили добротно, въехали на территорию завода. Покойный полкан не дурак был - там, откуда мы вперлись - пустырь, по следам похоже чтото вроде обкаточного полигона. Бронетехники стоит - чертова куча, рядами. Но это по краям поля. Да, доехали до корпусов - цеха, что ли. Народ внутри, как услышал стрельбу, так и завопил. Наша маталыга, когда подъехала поближе - там уже из одного цеха люди валом валили через распахнутые ворота. Полкан, герой этакий, ворота второго цеха сам открыл. Без ансамбля… Вот оттуда и выскочило несколько десятков шустриков - и людей и зомбак вперемешку. И с ходу - прямо в толпу, там же и солдатики и спасенные - все в куче были. Мы и охнуть не успели, а начались хлопки - и дымки такие. Это ктото умный подрывные заряды подорвал. Снесло ворота и куски стен, двери там разные. Все нараспашку! Ворота у соседнего цеха прямо на толпу положило - это у меня и сейчас перед глазами стоит. Кто уж оттуда выбегал - я не видела. Хорошо, из наших никто далеко от машины отойти не успел. Лопоухого этого считай за уши на броню втянули. Рев и вой - ну да их и тут слышали. И побежали. Кто как мог. Наперегонки с шустерами. Кто сообразил - те откатывались назад, откуда мы пришли, а у кого ума не хватило - пошли врассыпную.

- А техникуто как потеряли?

- Так очень просто. Мы ж героипобедители. И люки открытые и водилы повылезали. Там же такое творилось. Еще хуже б было, но опомнились - поле всетаки помогло сильно.

- Много живых положили?

- Много. Слишком много. Но человек триста - четыреста вывели. А потом разругались - один танк прямо с разворота уехал и часть другой брони тоже. Правда вроде как когото из беженцев и они взяли. Ну а нас майор в кучу собрал, подождали, может еще кто выбраться сможет, постреляли тех зомби, которые из пролома лезли - и сюда подались.

248