НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - Страница 180

180

- А что такое - плохие люди?

- Грубые, жестокие, бесчеловечные… Неужели Вы меня не понимаете?

- Не очень, если честно. Я ведь не философ, а обычный лекарь. Для меня понятие жестокости достаточно размыто - больным часто приходится делать больно - для их же блага. А уж бесчеловечность - это вообще понятие, не имеющее точных критериев.

- Как не имеющее? Эти палачи расстреляли без суда пятерых беженцев! Труп одного и сейчас стоит у въезда на причал! Я сама видела! У нас же мораторий на смертную казнь, а они - без суда. Если те и провинились - их надо было судить, в конце концов, они же были людьми, человека можно перевоспитать, переубедить, наконец!

Нет, похоже, что она скорее идеалистка. Лучше б была циничной стервой - с ними проще общаться. Во всяком случае, нет никаких угрызений совести, а скорее удовлетворение, когда перепашешь такую наглую дрянь гусеницами - в переносном смысле, конечно. Да она и сама знает, что может получить ответно и не шибко обижается.

А тут вроде как ребенка обижать. Ну, дура. Так это не повод. Вон дауны - тоже глуповаты с общежитейской точки зрения, но так добродушны, что обижать их возьмется редкостная скотина только.

- Знаете, вот привезли мы раненого с газовой гангреной. Чтобы спасти жизнь здоровенному мужику, скорее всего, придется отрезать ему пораженную ногу. Жестоко это? Жестоко. Может быть даже и бесчеловечно. Но у меня нет никаких причин осуждать за это хирургов. Вот если бы они отрезали ему здоровую ногу, чтобы сделать себе шашлычок - тогда я бы категорически был бы против.

- Но это же общепринято! И медицина - это святая профессия!

(Боже мой, боже мой, за что мне эта кара, слушать идиотские благоглупости!)

- Знаете, нет в медицине ничего святого. Обычные люди со своими грешками. Вовсе не ангелы. Выполняют свою работу по ремонту человеков. Человеки, в свою очередь, делают все, чтоб подорвать свое здоровье всеми доступными способами. При этом медики чуток более гуманны к окружающим, да и то не все. Мне попадались и слесаря, более чуткие, чем иные медики. И что общепринято - резать ногу в разумении шашлычка?

- Не передергивайте! Есть же определенные правила, которые и делают человека отличным от животного!

- Ага. И что делать с вроде бы человеком, если он сам добровольно отказывается от человеческого в себе? Если вместо того, чтобы быть человеком, он становится бешеной собакой?

- Вы сравнили - собаку и человека.

- Ну, немножко оскорбил собак, перетерпят. Вы же им не расскажете?

- Не занимайтесь шутовством! Человек - не собака.

- Именно. Поэтому с человека и спрос выше. И к слову - бешеная собака становится такой изза болезни. Нет ее вины в той смертельной угрозе, которую она несет. А человек - делая свой выбор в сторону чистого Зла - совершенно доброволен и разумен. И потому он страшнее бешеной собаки. И если бешеную собаку можно остановить, только выбив из нее дух, то и человека такого можно перевоспитывать соответственно.

- То есть вы вот так вот - за смертную казнь?

- В некоторых случаях - да.

- Но ведь не Вы дали этим людям жизнь! И не вам - вашему государству - ее отнимать!

- Будь это люди - может быть, я с Вами и согласился. Но если они только подобны людям внешне, а вот по сути своей - нелюдь до костного мозга?

- Нелюдь - это фэнтези. Человек если выглядит как человек - то и внутренне - человек! - девица уже так возбуждена, что говорит вовсе не шепотом.

- Чушь! - встревает Надежда. - Тупая уродская чушь для дебилов!

- Согласен с коллегой. Еще как бывает. В Новокузнецке например были такие - про Спесивцевых не доводилось слыхать?

- Нет. Но это отдельный эпизод. А отдельные эпизоды ничего не доказывают!

- А я думаю, что доказывают. Хотя бы то, что в отдельных случаях люди становятся такой нелюдью, что любой зомби мне лично милее и симпатичнее.

- Я не думала, что медики могут быть такими свирепыми! И это как раз подтверждение именно тому, что с виду люди - а понастоящему - нелюдь - те, кто готов убивать, как вы!

- Да заткнись ты, без тебя тошно! - взвизгивает бесцветная звезда. Ему дурно…

Молчим. А что тут скажешь. Либерастия - тяжелая хворь…

Колонна из наших трех машин втягивается в город. Саша, повернувшись, спрашивает - не хотим ли мы глянуть из его закрытого бронированным стеклом оконца. Звезды отказываются, Надежда тоже не рвется, а я пробираюсь вперед. Честно говоря - не хочется смотреть на мертвый город, где все знакомо с детства. Надо бы быть готом для получения от похорон удовольствия, а я не гот… И потому знакомое и дорогое лицо, ставшее мертвым - тяжко видеть. Но вот снять маршрут - надо, хотя это получится дублирование операторапрофессионала.

БТР идет впереди, распихивая стоящие как попало машины, периодически пробивая колонне дорогу сквозь пробки - дури в этом агрегате - чудовищно. Несколько раз попадаются движущиеся машины - но контактировать с нами они не рвутся, а в паре случаев резко уходят в сторону, избегая встречи. Совершенно неожиданно чтото шлепается нам на крышу, Серега дергается и лепит длинной очередью из ПКТ.

- Ушел, сволочь! Проворный, как обезьяна! И сообразил от очереди увернуться.

Веселуха, однако.

Пытаюсь понять, как мы ехали - пока прикидываю - вваливаемся в какойто парк. Спрашивать у Вовки неловко, обязательно съехидничает. Простая душа.

Просветление ума наступает, когда вижу павильон метро «Пионерская». Это мы, значит, по Удельному парку пилили.

У метро зомби кучей. Успеваю заметить, что и внутри похоже битком… Даже не хочется думать, что творится внизу.

Прибавляем газу - и я определенно хренею, увидев нескольких эльфов. Мертвых эльфов в причудливой одежде, причем вроде как у одного из них видны длинные уши - и дальше страшно окровавленный - гном. Гномша, то есть. Своими вычурными одеждами они странно выделяются среди обычных мертвых горожан. Толстая гномиха стоит как тумба. Что за дьявольщина…

180