НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - Страница 179

179

Нет такого преступления, на которое ради дозы не согласится нарк. Чемто они сродни зомби на улицах - точно так же нет у них родственных чувств, дружеских привязанностей - только Доза. Немудрено, что они в «райскую мечту» сбегутся сами, как узнают о халявности мероприятия. Лишь бы дури хватило.

- А откуда дурь взяли?

- Эти - люди в черном - наркополицейские откудато добыли.

- Гм… И не продавать взялись, а отдали так?

- За продажу наркоты - расстрел. Мир сошел с ума! Ведь толькотолько приблизились к цивилизованному обществу, смертную казнь отменили - и все прахом, опять в средневековье!

В бронетранспортере я еду впервые. Очень странное ощущение - как в детстве, когда меня посадили на циркового коня и прокатили на нем немного. Словно сидишь на диване, а диван плавно и мерно, чутьчуть убаюкивающе покачиваясь, побежал кудато.

На первый взгляд в салоне до черта всякого лишнего. Разумеется, я понимаю, что все, что размещено на крашеных белой эмалью стенках - жизненно необходимо, вот только мне все эти ящички, приборы и протчее в виде шлангов, проводов и проводочков - непонятны. За рулем - Вовка, на командирском сидении - Саша, а за ними в жестком стульчике, висящем на кронштейне из башенки - Серега. Я вообщето считал, что стрелок находится в башенке сам, а оказывается в башне хватает места только для пулеметов, а сам стрелок сидит ниже своих дудок, практически под ними…

Вместо меня снимает придорожные мотивы теперь профессиональный оператор, не упустивший возможности кольнуть - «для непрофессионала снято сносно…» - мои записи. Мне вроде как делать нечего, разве что приглядывать за пигалицей, тем более она сама признала во мне «единственного интеллигентного человека». Расчет на то, что можно будет разместиться комфортно, не оправдался - и у журналюг багажа оказалось чтото многовато, да и Николаич набил к нам кучу ящиков, ящичков и тюков. Точно так же набит бычок, да и в головном УАЗе навалено много всего - разного.

Восьмилапый «Найденыш» на удивление мягок на ходу. В отличие от нас, сидящих на диванах для десанта, те, кому видна дорога, явно не собираются дремать. Серега то и дело вращает рукоятки наводки и катает себя как на карусели вправовлево. Вовка чтото бухтит себе под нос, только это не расслышать. Подозреваю, что он развивает тему о перестановке в БТР комфортных кресел с какого нибудь «Мерседеса».

- Слушайте! - раздается с другого диванчика страдальческий голос бесцветной звезды журналистики - Ну невозможно же это нюхать! Я хочу пересесть в бобик, в грузовик - тут же ехать невозможно!

- Почему? - (всетаки женщины прирожденные лицемерки. Надя, нюхнув смрад в салоне БТР, пообещала Вовке, что за такое он заслужил клизму скипидара с вьетнамским бальзамом, а тут - у нее получилось очень искреннее удивление.)

- Вы что, сами ничего не чувствуете? - возмущается звезда.

- Земляникой пахнет. - уверенно отвечает Надя.

- Скорее елками - со своей сидушки отзывается Серега.

- Слабый аромат дыни! - заявляю я.

Неудивительно, но журналамеры Джерома конечно не читали.

- Вообщето тут действительно пахнет плохо - заявляет пигалица - но я считала, что так пахнет везде в армии. Портянки, да?

Нет, это не портянки. Даже после мытья в салоне БТР густо воняло смертью - протухшей кровью, разорванными внутренностями, рвотой, мертвечиной - и в придачу густо пахло «жившей» тут морфиней…

Вовка на эту тему совершенно не рефлексировал.

- Чем еще должно вонять в морге с сортиром? БТР так и пахнет, что удивительногото. Потерпите, не графья, не в театре…

- Но тут же и другие люди поедут.

- Это кто? Доктор? Серега? Опер? Так они и не такое нюхали.

- Надя, чучело ты! И журналисты еще…

Вовка всегда выбирал самые простые решения.

В этот раз он себе не изменил.

Когдато давно вез он сильно перебравшего приятеля и тот ему в машине наблевал.

После уборки запах не изменился. Вова опрыскал все спреем «Хвойный лес». Стало пахнуть облеванными елочками.

Тогда - будучи упрямым в достижении результатов - Вовка добавил еще пару дезодорантов и спреев. И вонью вонь попрал. По его словам, в сравнении с химическом фоном, запах рвоты стал пустяком…

Тут же для журналистов он расстарался вовсю. Даже Николаич имел непривычно растерянный вид, когда вылез из БТР.

- Ты ж небось половину бытовой химии, что я тут добыл, на это дело угробил?

- Да ты чо, Николаич! Всего три баллончика!

- Чтото густо уж очень сильно… Не нюхал, как пахнет американская «бомбавонючка», но думаю, что вряд ли америкосам удалось тебя переплюнуть…

- Выветрится. Сейчас постоит с открытыми люками - проветрится.

Но ничего из проветривания не вышло. Единственно, что помогало нам перенести страшную вонизму - муки журналистов. Они так физически страдали, что это выглядело уже веселым розыгрышем, тем более что, не сговариваясь, мы делали вид, что вообще не понимаем, о каком запахе идет речь. Я успел узнать, что звезда, который сейчас находился в шоке, был достаточно известен как знаток быдла и многие его статейки были именно об этом.

- Эй, писатель! Если соберешься тут блевать - предупреждай! Наблюешь в салоне - набью харю! - не оборачиваясь, заявляет хамским толстым голосом водила. Звучит весомо и убедительно.

- Он что, серьезно? - испуганно шепчет мне в ухо пигалица.

- Абсолютно. Он невежественный и невоспитанный человек. Мы его и сами опасаемся. Страшный негодяй, все время когонибудь бьет! Даже ногами! - так же шепотом отвечаю я.

Пигалица бледнеет так заметно, насколько это возможно в полумраке БТР.

- Я не понимаю, откуда же берутся все эти плохие люди! - не унимается она.

179