НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - Страница 322

322

Мда… Выходит для нас аккурат достается в гаражи лезть. Мило, ничего не скажешь. Помоему Ильяс некоторое время размышляет - а не послать ли это предприятие к чертям, причем размышляет всерьез. Потом вздыхает и требует проводников по этим гаражам. С проводниками получается какаято невнятная затыка.

Наконец прибывает мужичок. Отставник, гидрограф. А ну да, тут такая служба есть. Или ее тоже расформировали? Ну ладно, неважно.

Мужичок на карте показывает, что где, но у меня остается странное впечатление. Видимо не только у меня одного - Ильяс, выждав момент, простодушно спрашивает:

- А что это вы финтите и о чем не договариваете, а? Андерстенд меня или но?

Гидрограф както стеснительно жмется.

Остальные мужики помалкивают.

- Томодачи гидрограф, ты не биседзе, чтоб тут жеманничать. Вакаремас?

- Видите ли, мы и сами не знаем, что там нынче - признается проводник.

- Это как?

- Там буквально на второй день какието мутные люди закрепились. Не наши. Не местные. Вооруженные. Моего соседа по гаражам - Сунгурцева - застрелили, когда он за машиной пошел. У меня на руках умер.

- Людоедством они не баловались?

- Нет, этого не видели. На второй день они стрельбу устроили - рынок взялись обносить. К нам сунулись - но мы отбились - неохотно говорит один из вокзальных мужиков.

- Оружие у вас откуда? - интересуется Сережа.

- Частью местное, а еще из Кронштадта подбросили.

- Выбить этих - из гаражей - не пытались?

- А зачем? Заблокировали. Как смогли, конечно, но они к нам не лезли потом.

- И что там сейчас?

- А пес их знает! Тихо. Но вот морф оттуда приходит.

- Домо аригато! - только знаете мужики - либо вы выкладываете все, что вам известно и подробно, либо хрена я туда с людьми полезу. Гаражи - рукой подать, вооружения у вас достаточно, а вы как дети малые жметесь.

- Да были у нас перестрелки. Они нас запугивали даже - отрезанные головы подкидывали. Нескольких из них мы тоже подловили.

- Почему на машинах не въехали? - Вовка опередил Ильяса.

- Да въехали. Сразу колеса пропоролись. И баррикады там еще впридачу.

- Кавай расклад. Головы - как отрублены или отрезаны были?

- Ннне знаю… А это важно?

- В нашем безнадежном деле все важно. Головы похоронили уже?

- Наших - да.

- А не наши - это кто?

- Да валяются тут неподалеку две штуки - не знаем чьи. Может они своих порешили.

- А что не убрали?

- На них зомбари хорошо идут.

- Пошли, покажете.

Головы валяются рядом с вокзалом. Пропавший парень на них видно рассчитывал, как на живца. Не помогло.

Осматриваем головы вместе с Ильясом. Опять ничего не понимаю. Головы раньше принадлежали двум мужчинам среднего возраста, изо рта одной торчит странный язык. Немного задумываюсь, пока понимаю, что это засунутый в рот член. Обрезанный, к слову.

- Помоему одному голову отрезали ножом. Другому - отрубили. И вроде при жизни еще. Что скажешь? - спрашивает меня Ильяс.

- Согласен. Не твои единоверцы случаем?

- Может и мои. Только головы рубить и резать все горазды. Футболисты, бнах!

Это да. Жители Альбиона в старые времена удивляли соседей милым обычаем - подерутся, скажем, два племени, одно проиграет. Вот отрезанную голову проигравшего вождя воины победители должны запинать (в знак презрения к проигравшему руками не трогать, только ногами, чтоб поунизительнее было) в определенное место. А воины проигравшего племени - побитые, пораненные и помятые должны это не дать сделать.

Если не дадут - то к проигравшим уважительное отношение. Человеческое по альбионовским меркам. А если и тут проиграют - совсем им плохо придется. Отсюда и футбол пошел, к слову. А волейболу римляне зародиться не дали - когда они завоевывали Британию, то с удивлением обнаружили местное вундерваффе - у врага оказались священные отряды метателей голов - в самом начале боя в римлян стали специально обученные альбионцы швырять заизвесткованные головы ранее побежденных ими бедолаг.

Видимо изза эстетических причин это римлянам не понравилось и они таки победили. И потом выбили местные обычаи напрочь. Зачастую вместе с носителями обычаев. Заизвесткованная голова конечно весомый аргумент, но грамотно брошенный пилум - убедительнее оказался.

- Глянь - помоему, вот этому отрубили голову уже когда он зомби стал. А вот этому - резали поживому. Что скажешь? - Ильяс переворачивает головы, осматривает внимательно срезы. И что характерно - ни одного словечка на всяких языках - собран командир в комок.

- Мне кажется - нет, оба были таким образом убиты.

- И что это нам дает? - очень серьезно спрашивает Ильяс.

- Материал для морфов. Не зря ж у них там уже давно тихо.

Командир украдкой поглядывает на наших и вполголоса спрашивает:

- А может и тут дрессированные? Мутаборы с Алькатрасами?

И я не нахожу - что сказать в ответ.

Возвращаемся на вокзал. Ильяс тут же начинает трясти безответного ботана, требуя у него сеанса связи с Лабораторией. Понимаю, что его сейчас более всего интересует - чем запугивали моего морфированного знакомца. Ботан старается как умеет, а должен заметить, что в плане связи рохля таковым не выглядит - отлично у него получается. Другое дело, что Валентины на месте нет, связист же лабораторный либо толком говорить не хочет, то ли и впрямь не в курсе.

Ильяс связывается с Андреем. Долго с ним беседует, прикидывая, что и как видит Андрей с верхотуры. За это время местные успевают разгрузить три набитых всякими продуктами и вещами ПОТа и отгрузить один - тут явно на вокзале перевалочный пункт - чтото притаскивают сюда из города, а тут вроде как пункт распределения. И видимо - не единственный - то же и в военной части было.

322