НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - Страница 204

К оглавлению

204

Николаич тихонько спрашивает:

- Получается так, что чтото не так, а? Самое бы то триумфом медицины насладиться, а Вы чтото задумались?

- Не лечится герпес за ночь. Не бывает такого.

- А почки? Нет у вас таких таблеток? Чтоб за ночь?

- Раньше не было. Сейчас - не знаю.

- Посмотрите тогда. Плоховато мне сейчас чтото.

- Ясно, что смогу сделаю. Но может, стоит Вам лечь в больничку? Я б договорился.

- Тогда послезавтра. Завтра - операция будет, нельзя мне выпадать.

- И это ясно. Сейчас потолкую с Надеждой - прикину, чем помочь пока можно.

Николаич кивает.

Всякие серьезные разговоры надо проводить после завтрака. На сытый желудок злости меньше и получается конструктивнее.

Наконец мы с Надеждой свет Николаевной наедине. Деликатная Дарья свинтила кудато. Мужиков я прямо попросил не соваться на первый этаж. Просто так не соваться.

Ну, вообщето начать можно только одним способом - начать!

Ктото великий сказал.

Лезу в холодную воду неприятного разговора с неизвестным финалом.

Кобура с ПМ все еще у медсестры - насколько знаю, Николаич не дал снять, а то была такая попытка со стороны Михайлова. Несколько утешает, что кабур не на животе, а спихнут в «штабное положение» - аж кудато на спину. Вообщето я договорился с Андреем и Николаичем, что если начнется ор или тем более стрельба - они вмешаются. Но то, как Надя влепила сразу несколько пуль в нужные места, показывает, что если она начнет палить по мне - Николаич уже не поспеет. И Андрей с его коленками - тоже…

Перед тем как идти - спрашиваю Андрея:

- С чего была такая усмешка при виде этого раненого деятеля?

- Я его по Чечне помню. Работал на ичкерийских бандитов совершенно откровенно, правозащечник херов. Достаточно известная сволочь, хотя конечно по заслугам перед Ичкерийской республикой в подметки не годится Березовскому, лорду Жабе или Кавалеву, рыцарю Чести со Звездой.

- Последнее - это о чем?

- Кавалев за заслуги перед Ичкерией стал кавалером Большой звезды ордена «Рыцарь Чести» Чеченской Республики Ичкерия - получил орден в 1997 году. Это как в 1942 году кого бы в Москве наградили Железным Крестом с дубовыми листьями.

- Не знал.

- Надьку не надо прессовать. Заслужил покойный за свои штучки не такое даже обхождение. Я бы его грохнул, да долго думал как да что… А он на нее как раз нарвался.

- А тебе он чем насолил?

- Лично мне? Да пустяк. Гарантировал лично своим честным словом безопасность четверых наших мальчишек раненых. Оставили их с санинструктором в «мирном» селе. Через день, когда мы в село вернулись - по нам влупили, сгорела БМП. Потом мы нашли и оставленных раненых - их помясничили с усердием. И полумертвых облили бензином. Ну и сожгли. Дружок мой там был.

Мы откатились и отработали по селу. Потом приехала охрененная комиссия - как мы посмели по «мирному селу» стрелять… А этот - укатил в Гаагу рассказывать о зверстве русской имперской военщины…

Мда…

- Надежда Николаевна! Должен признаться, что покойный и его дружки мне не пришлись по вкусу. Но стрельба в медпункте - это перебор полюбому. Рядом были люди, в том числе и патрули - вам достаточно было заорать и этого деятеля катали бы ногами по двору полчаса, если не больше. Поэтому я бы Вас попросил либо внятно объяснить, что там произошло, либо - если объяснений Вам давать по какимлибо причинам неохота - я буду настаивать на переводе Вас в Кронштадт.

- Вас не устраивает моя профессиональная деятельность?

- Ну, с этой точки зрения у меня никаких претензий нет. Просто по ряду причин я теперь не люблю работать с людьми, мотивы поведения которых мне не понятны.

- То есть Вы не верите в официально признанную версию произошедшего? - Надежда както хмуро улыбается.

- Да как Вам сказать… Есть конечно такой анекдотец, когда богобоязненная мамаша спрашивает дочку, что та будет делать, встретившись с насильником и когда дочка отвечает, что спустит с насильника штаны, а себе высоко задерет юбку - мамаша приходит в ужас. А дочка резонно спрашивает: «Но мама, кто будет бежать быстрее - я с задранным подолом или он - в спущенных штанах?»

Надежда реагирует на анекдот такой мимикой, что я быстро понимаю, что хватил через край и шуточки сейчас крайне неуместны.

- Ну, а говоря серьезно - меня очень смущает то, что Вы повели себя демонстративно. Вы не защищались - Вы карали. Обдуманно, с предельной жестокостью.

Я бы даже сказал - с женской жестокостью, которая мужскую, как правило, превосходит в разы. В отличие от остальных я прекрасно понимаю еще и то, что если б он на Вас напал - вы бы справились с этой гнилью и без оружия. Ну, или сделали бы в нем одну - две дыры.

Если у Вас были с ним старые счеты - то инъекцией - или максимум двумя - Вы спокойно уложили бы его. Он ведь сам пришел, ему какаято медпомощь была нужна, принял бы уколы еще и с благодарностью. Вы грамотный специалист - и в условиях отсутствия патанатомического и судебномедицинского контроля могли бы сделать все, совершенно не афишируя. Даже его приятели бы не вякнули, повода бы не было. А тут…

- Вы настаиваете на объяснениях?

- Нет. Если Вы не хотите - не говорите. Но тогда работать Вам придется в Кронштадте. Или - если охотничья команда меня в этом не поддержит - а я вполне допускаю такой вариант - тогда я переберусь в Кронштадт.

- Даже вот так?

- Да. Так.


***

Дом бабки Арины как ни странно - тоже произвел впечатление незнакомого. Во всяком случае, на Виктора. Ирка же наоборот сориентировалась в момент. Пахло в доме больше керосином и скоро стало ясно, почему. Мало того, что попередвинута была вся мебель, словно тут слоны танцевали, так еще впридачу какойто дурень из бабкиных родственников уронил керосиновую лампу - стекло разбилось вдрызг, а из перевернутого резервуара вытек и впитался в пол остаток керосина. Было керосина немного, но вонять невыразимо керосин умеет и в малых дозах.

204